Ρα*

*- лат. «Солнце» 

Глава 12 
Убей меня 

Через час я открыла глаза. Размытость ушла в небытие. Наркотики оставили свой аффект. Я оглядываюсь по сторонам и взглядом нахожу свои вещи. Макс спит на полу рядом со мной. Я встаю, одеваюсь. Надо накрыть его чем-то, а то он скоро проснется. В квартире темно, свечи давно погасли, а за окном уже виднеется свет рассвета нового дня. Новой реальности. Макс спит в забавной позе. На спине, раскинув ноги и одной рукой придерживая сердце. Его рот приоткрыт, а дыхание спокойное и глубокое. Даже сейчас его кости выглядят великолепно. Ребра двигаются в ритм дыханию. Я в темноте пробираюсь в коридор и сразу за дверным проемом нахожу Диму скукожившимся спящим тельцем возле стенки. Его поза забитой собаки вызвала у меня смешок злорадства и власти.
Я накрыла их обоих пледами и залезла с сигареткой на подоконник. Теперь я вспоминаю что последние дни плохо и мало ела. Дня три или четыре. Я забыла о том что моему телу нужна еда. Теперь я вспоминаю, что моя страсть была не оправданна. Не стоит столь близко подходить к еде. Я – удав Макс – крыса. Я его убью. В любом случае. Какие отношения могут быть между удавом и крысой. Никаких. О предохранение речи не было. Я забыла про это, а макс и подавно не думал. Черт с ним.  Все, что я знаю точно это то что мы все когда нибудь умрем. И некоторые быстрее чем другие.
Солнце поднимается дым сочиться в мои легкие. Я приношу на подоконник кольт, обнимаю его и проваливаюсь в дремоту. Если они попытаются, что то сделать я их убью.

Я часто забываю о том что нужно моему организму. Для меня это норма. Я вспоминаю о том, что мое тело в чем то нуждается только когда оно начинает умирать. Тело это машина. Только с более дорогостоящим тех обслуживанием. Я не ела несколько дней но мой желудок был забит наркотиками. Я прыгала под транс на тансполе и как в кино пыталась дотянуться руками до лазеров. Вокруг меня танцевала трое снятых мною шлюх. Они терлись друг о друга целовались. Облизывали друг друга. Эти мерзкие женщины были мои на всю ночь. Не помню сколько я тогда и чего приняла. Мои руки были бесконечны, реальность отступила дальше чем когда либо. Я помню, что я наотмаш шлёпаю одну из сучек по заднице, она визжит от удовольствия, хватает меня за руку и начинает раскручивать, кружить меня по тансполу. Музыка превращается в шум глаза заливает фиолетовый туман. Я слышу как мое сердце бьется. Это все что я слышу. И тут оно замирает.

Я проснулась в больнице. Голова была тяжелее чем обычно, к телу вели куча трубок. Внутри была пустота. Меня прочистили. Я видела как за окном отец говорил с "белым халатом". Я попыталась подняться, но не смогла поднять даже руку. Меня одолела безумная слабость. Я решилась закричать на вместо этого прошипела и так тихо, что никто кроме меня это бы не услышал. Отец зашел в комнату. Он не был ни зол, ни расстроен. Но очень напуган. Он сел на край кровати, вздохнул и не глядя на меня начал спокойно и холодно говорить
- Ты поедешь в Прагу. В наш дом. Будешь там под наблюдением врачей. Только без вечеринок алкоголя и наркотиков и прочего, что бы там ни было. – он хлопнул себя рукой по колену и вышел.
Когда меня туда отвезли я поняла, что значит "птица в золотой клетке". Отец дал распоряжения меня не выпускать не под каким предлогом. В моем распоряжении остались только книги и сигареты. К черту думала я и заказывала себе стриптизерш на ночь. Красивых тонкоруких шлюх, с силиконовыми сиськами. Отец как-то застал меня с одной. И сказал охране не впускать никого из эскорт службы. Две недели я провела там. Это была его последняя попытка спасти меня от меня самой.

Я пнула Макса ногой он дернулся и открыл глаза. Я уже выспалась и пора было начать новый день. Макс скривился и приподнялся на локтях. Я видела как на его лице возникло смятение. Он не знал как на меня теперь смотреть с любовь, жалостью или страхом. Я прервала его размышления и пнула еще раз.
- Кофе, быстро.- сказала я вышла из комнаты.
Алекс не спал. Он сидел глядя в пустоту. Глаза открытые и серые пустые как у манекена. Я присела подняла его голову в своих руках. он глянул на меня как будто я только что вернула его к реальности.
- Ну, что живой, красавчик?
Алекс кивнул.
По коридору прошуршали шаги и в кладовку заглянул Макс с чашкой кофе в руках. Я забрала кофе и громко сербнула коричневую жижу. Макс замер в дверях и ждал указаний, что делать дальше. Ну как ребенок блин. На меня нахлынул гнев я поставила чашку, она звонко стукнула об пол. Гнев раздирал меня. Я выхватила кольт, подскочила и треснула рукояткой Макса по руке которой он держался о дверной проем.
- Ушел б**ть! На кухне сука срачь! Сам как говно выглядишь и друга своего в порядок приведи. Пошел!
Макс прижимая руку к животу пошел на кухню.
Я снова была спокойна и села на пол.
- Ну как проснулся? – Алекс посмотрел на меня с презрением. В его глазах уже не было жизни и сопротивления. Он все отдал мне.
- Убей меня. – прошипел он. Я улыбнулась
- Зачем? Ты хочешь умереть?
- Да…
- А зачем ты тогда жил? Ты родился живим, молодым, сильным. У тебя были родители, ну или не было. Ты рос, играл, любил, радовался и что? Ты провел много времени живым.. и что? Зачем все это было? Зачем ты радовался? Чего ты хотел достичь?
- Не знаю. Убей меня прошу, умаляю, не мучь меня…- в его глазах снова появлялись слезы.
- Ты веришь в бога?- к Алексу вернулось сознание.
- Какая разница? - гневно прорычал он.
- Большая. - строго ответила я. - Так веришь или нет?
- Верю. - буркнул он.
- И ты веришь, что он создал все, что ты видишь?
- Да.- без колебаний ответил он
Я хихикнула.
 – А твой бог, он злой или добрый?
- Добрый.- прохрипел Алекс.
- И ты думаешь, что "добрый бог" мог бы допустить все это? Или ты представляешь себя великомучеником? Нет. Нихрена подобного,. ты всего то кусок мяса. Ты жил не имея смыла совершал поступки основываясь на чем? Посмотри ка на меня, на чем ты основывал свою жизнь? На боге? Ха-ха, на "добром боге"… ой нет, на вере в то что он есть? Так что ли? И нападая на меня ты тоже об этом помнил? Просырая свое время на бухло, избивая жену и сына, ты тоже помнил, что все это творения "доброго бога"? Отвечай мне.
Алекс раскачивался, скулил и плакал. Он безумно мотал головой и сквозь рыдания продолжает шипеть – убей меня.
- Зачем ты жил? Ты знаешь? Такому гавнюку как ты был выдан шанс. Достичь чего-то. Ты выиграл в лотерею родившись на планете земля. И ты охрененно провтыкал свой этот шанс. Ты провтыкал и все. Пропил. Думал, что сможешь сделать это завтра? Завтра быть счастливым? Завтра найти нормальную роботу? Завтра воспитать сына? А теперь завтра нет. Завтра для тебя никогда не настанет. А теперь скажи и как ты себя чувствуешь?
- Убей меня.. ну пожалуйста…
- Что теперь ты хочешь смерти? Зачем? Думаешь тебя простит твой "добрый бог"? Или думаешь, что получишь второй шанс? Нет. Это был единственный. Второго не будет. Или ты думаешь тебе станет легче? Нет. Ты ошибаешься. Тебя просто не будет. Ты нечего не достигшее ничтожество станешь меньше чем ничто. А как бы все могло быть иначе если бы ты ценил это. Ах, ну да,  ты же знал, что нет ничего кроме того что ты видишь. Слышишь меня? Ничего нет. Это и есть реальность. Нет бога, нет рая и ада. Есть только то что ты видишь перед собой. И я тебе хочу, мой друг, сказать – ты в жопе. В полной жопе.
Я вышла из комнаты и рявкнула Диме – Помой его, а то воняет как обделавшаяся собака.

Ρα*

*- лат. «Солнце»

Глава 11
Прикосновения

На кухне меня ждала тэкила и свежий салатик, который сварганил Макс пока я беседовала с трофеем. За окном уже давно стемнело. И наши фигуры отражались в огромных окнах. Я рявкнула на Диму, чтоб включил какую-то музыку. И он послушно закопошился в пачке дисков возле музыкального центра время от времени поднимая над головой диск и спрашивая меня «пойдет?». Я наконец сказала пойдет. И из колонок полился сладкий женский голос который Дима окрестил как «какой-то джаз». Неуч хренов.
Мы опять много пили. И прикончив третью бутылку Макс пошатываясь, но соблюдая координацию пригласил меня танцевать. Ну, что же посмотрим, как он танцует, милый. Руки у Макса были сильные, точнее держал он меня сильнее чем следовало. Он подтянул меня к себе и крепко обнял. Я была чертовски пьяна. Люблю это состояние. Когда вроде бы реальность еще здесь, но и уже нет. Мы кружились по комнате, а Дима сидел за стойкой размахивая стаканом и подвывал в ритм музыке. Я вырвалась из крепких объятий и собиралась сесть, как Макс дернул меня назад и обнял сзади, крепко прижимая руки. Ладно, хрен с тобой. Дам ему возможность, минутку почувствовать себя самцом.
- Дима – сказала я. – Косяки крутить умеешь?
Дима мучительно сморщился и его как бы опять затошнило. Он думал что я специально заставляю его это делать, делать именно то что ему не по нраву и именно потому, что вижу его отвращение. Видя подобные мысли мелькающие на его лице я улыбалась. Дурак.
-Ну допустим умею. - ответил Дима и опять с морщился.
- Так крути же, милый. - лицо мое озарилось злобной улыбочкой в стиле чеширского кота и Дима завидев этот взгляд нервно сглотнул и начал распаковывать пакет с травой. Через несколько минут кухню затянуло сизоватым дымом. Дима попытавшись отойти от барной стойки рухнул на пол и пополз в коридор, бурча что-то типа «Не хочу этого больше видеть.»

Моя память скукожилась и разлилась по телу двери скрывающие странные воспоминания распахнулись и мысли, как правило, натянутые как струны, растеклись как плавленый шоколад. Я лежала на полу, а в моей голове шла война. Взрывались бомбы шумела канонада и войска шли в наступление. Бойцы подрывались на минах и я бежала с ними в атаку с винтовкой в руках. В меня стреляли и подстрелили. Я оказалась по колено в грязи. Я чувствовала как в мои сапоги заливается грязь. Я упала на спину, теперь бойцы бежали по мне тоже, атака продолжается, а меня все глубже втаптывают в грязь, и я тону и задыхаюсь.
Макс дернул меня за руку
- Эй ты жива? Давай потанцуем?
Он помог мне подняться. Я бы очень хотела возразить, но произнести, что либо в этот момент составляло задачу на грани фантастики слова вытекали из рта как смола из трещины в дереве– выходили липкими тягучими и выплюнуть их от туда было практически невозможно.
Музыка изменилась и превратилась в свет который протекает от земли в небо. Макс гладил мою шею, мои плечи, а я запускала пальцы в его волосы. Опускала руки на плечи. Какие же у него красивые кости. В людях мне больше всего нравились их кости. Скелет, его строение. Соединение суставов, выпирающие ключицы – казались мне великолепными. И вот я шуршу пальцами по плечам и шее Макса. Один шейный позвонок очень выпирает, ключицы тонкие и обтянутые толстой кожей, суставы плеч чуть-чуть торчат, их можно прощупать – это так красиво. Мне начинает казаться, что я танцую только с костями и не с чем больше. Но Макс возвращает меня в реальность, там где его красивые кости обтянуты плотью.
Мы как будто были в прекраснейшей из стран. Кружились в вихре ветра, летали в космосе, парили, падали, таяли в белом свете и все одновременно. В сердце расцветают цветы, в голове горит шар света, руки порхают в лучах и могут пробежаться пальцами до горизонта - все сразу и все вместе. Музыка заполняет тебя - ты чувствуется ее каждой клеточкой тела, каждой жилкой и каждым волоском. Вся твоя "мета физика" теперь просто физика. Все твои мысли плавают по твоему телу. В каждой клеточке парит душа, в каждом нолике есть единичка. И мир становиться целым. Все едино: ты, я, комната, улица, город - каждая молекула едина в своей целостности, и мир сливается в тебе и проистекает из тебя. Люди твои частички и ты частичка их. Все проистекает из тебя и ты из всего. Все начинается в тебе и в тебе и заканчивается. А это оно: сегодня мы здесь, в этом космосе, в данной галактике и здесь нет ни заложников, ни меня с пистолетом, ни парня в кладовке, ни его сына, ни отца, ни тебя, ни меня, ни всего и ничего. Мир растворился. А все чего нету здесь, все это будет, но завтра утром, ну или не завтра, а когда отпустит. И я начинаю улыбаться. Безумной счастливою улыбкой. Все - жизнь кончилась не успев начаться. Это пауза та самая о которой я мечтала и которую жаждят все время от времени. Передышка между пробежками. Остановка на длинной дистанции. Перевалочный пункт в горах. Но какого черта я тут не одна? Рядом со мной еще один, не живой и не мертвый, тот кто тянется ко мне руками с похолодевшими ладонями, хоть и боится меня всем сердцем. Для него я - демон, маньяк, псих и при этом самое прекрасное, что он когда либо видел. Он меня боится и не боится. Ему кажется, что если б "другие обстоятельства" он бы сделал меня счастливой. Самой счастливой - живой.
Я смеюсь в слух. Макс все ближе и ближе, он вторгается в пространство которое есть я. Он скользит руками по моей спине. У меня кружиться голова. Сейчас я ближе к людям чем когда бы-то ни было. Я чувствую себя человеком, другой - живой, а не механическим монстром. В моей груди тоже что-то трепещет, как у всех, мне не чужд страх, как и им всем. Сейчас я живее чем когда-либо.
Прикосновение как электро шок. Мне кажется, что между нами сверкают молнии и разлетаются искры. Руки заползают ко мне под одежду. Я прощупываю его суставы в локтях. Они острые, напряженные. Он прижимает меня к стене. Теперь он крепче, сильнее. Обнимает ладонью мою шею, убирает волосы с лица и целует. Все заполняет свет. Я превращаюсь в мороженное которое тает под его прикосновениями. Воздух - светиться, мне страшно открыть глаза. Там, за моими веками, находиться реальность, в которую я не хочу возвращаться. Я чувствую о чем Макс думает: там, за пределами моей квартиры, есть мир - реальный мир, а он оказался как в кино. Документальном и довольно жестоком. В один момент я ловлю Макса на преступлении понимания. Он начинает ощупывать мои кости и позвонки, так же как это делала я. Нет, милый, так не пойдет, я щипаю его за бок, он шипит от боли. Я чувствую его плоть под своими пальцами. Под моими холодными пальцами бьется живая плоть. Хлебом и вином смывают грехи. Плотью и кровью я насыщаю свои грехи.
На нас уже почти нет одежды, мы сползаем на пол. Моя внимательность теряется вместе с погружением в землю, я опять на войне. Но теперь мне не страшно и не больно, Макс гладит меня, а я бессильно опускаю руки. Я устала, бой был тяжёлым. Моя спина тонет в грязи, а лицо и живот в его власти. Мое тела будто раздробило и часть его находиться в реальности, а часть провалилось в подсознание глубже чем стоит. Он уже во мне. Мое тело прошибает трепет, я не могу дышать в животе прорастает шар тепла и света, и прорываясь, раскатывается волнами по телу. Макс заводит мои руки над головой и с силой вжимает в пол. Мне больно и очень хорошо. Я счастлива, что он мстит мне именно так и не как иначе. Я как фарфоровая куколка сейчас в его руках - тонкая маленькая хрупкая. Пустая. Ну же сломай меня, милый, и ты увидишь всю мою пустоту. Он сжимает руки еще сильнее, а меня накрывает волна удовольствия. Теперь я могу дышать. Я чувствую, Макс все сильнее и сильнее сжимает пальцы на моих руках, и все сильнее и грубее врывается в меня. Да, детка, сломай меня. Я чувствую как платина наших чувств вот-вот прорвется. Еще чуть-чуть и все, мы утонем и задохнемся. Макс сжимает мои руки в последний рас и с его губ срывается что-то средние между стоном и хрипом. Все. Все кончено, его руки ослабляется и тело обрушивается на меня. Как камни той самой плотины удовольствия разрушенные этой водой, и я лежу под каменным завалом сквозь щели которого струиться вода. Я опять задыхаюсь. Он отпускает мои руки и скользит до плеч, целует шею. Силы покинули меня. Он опускается ниже и обнимает мой живот, прижимается к нему целует. Я чувствую его прерывистое дыхание. Осталось сбросить его с себя и все кончиться. Я толкаю его в плече, он переваливается на спину и замирает. Остается только музыка и наше дыхание, никакой суеты.
Теперь я в лазарете, канонада осталось далеко, мое ранение латают врачи. Мне страшно. Мой тело пробивает озноб. Кровь сочиться и растекается по животу. Я вижу пулю доставленную из моей плоти врачом. Кто-то шепчет мне, что я не умру. И я засыпаю…

Ρα*

*- лат. «Солнце»

Глава 10 
Я не хотел

-Ну что красивые? Отдохнули от моего общества? 

Макс расплылся улыбкой влюбленной школьницы при моем появлении.

- Виски, мартини, чего пожелаете, госпожа? 

- Виски -  выпалила я. Макс зашевелился, потянулся за рюмкой. Я стояла в дверном проеме и притворялась непринужденной.  – Господа, а вы покурить не желаете?

Дима пытался улыбаться, хотя выходило это довольно уныло. А при упоминании травки его лицо стала таким будто его вот-вот стошнит от всего. От меня, от Макса, от того как он со мной кокетничает, и от того, что я делаю так же, и особенно, от того что ему тоже так надо делать. Игра такая.

- Как скажете, наша госпожа. – Макс улыбался и наливал мне виски, сделал намек на поклон в мою сторону.

Этот жест мне не понравился. Я любила когда мне льстят, даже когда относятся, как к существу высшего звена эволюции. Но не когда мою игру в "превосходство" превращают в цирк, в пустой ничего не значащий фарс. Он-нет. За это кто то должен ответить. Мы все тут знаем, какова цена этой игры и у кого какие карты. Я стиснула зубы и прищурила глаза, как кошка, - гляди на меня, раб, я - твой бог, и я в гневе.

- Достань из того ящика. – прошипела я и ткнула пальцем в необходимую сторону.

Хватит детки. Я вышла с кухни по дороге сбрасывая туфли и скидывая куртку с плеч. Все бросила на пол и заорала через весь коридор.

- Дима убери вещи. Макс – не забудь про лед. 

За моей спиной послышалось хлопотное шуршание. Приятный звук шагов моих рабов.

Дверь в кладовку не запирали. В ней оставалась маленькая щелочка для света. Я решила не входить сразу, а сначала заглянуть в нее.

Я так делала когда была маленькая. Пока отец с Оксаной развлекались в спальне, а меня будил пчелиный рой в голове, я усаживалась у них под дверью и смотрела в щелку как эти двое метались по кровати. Так забавно. Пока я не распрощалась с девственностью эти сцены вызывали у меня живой интерес. Я не могла понять, что такова в синхронных движениях двух потных персон под взаимные охи и ахи. Но когда в моей постели кончил первый парень я поняла, что это не более чем навык, как умение красиво писать. Которому можно легко научиться. Это потом я стала понимать, что многие люди в силу отклонения восприятия считали это каким-то важным действом. Но для меня секс – просто секс. Ничего личного - ничего лишнего.

Я приоткрыла дверь и увидела как мой заложник дернулся и прищурился от яркого света. И заползла на четвереньках в комнату и уселась на полу раздвинув ноги. Из глаз моего трофея опять хлынули слезы.

- Ш... Тихо, тихо. Не реви. Не будешь плакать и я тебя развяжу.- Я улыбнулась и говорила так ласково, как только умела. – Тихо, тихо. – Я подползла еще ближе и отодрала ленту, которой был прикрыт рот. Алекс захрипел и начал всхлипывать. – Тихо, тихо не реви. – он заикался. Нижняя его челюсть тряслась с подбородка капали слезы.

- Отпусти меня прошу. П-прошу тебя-я-я. – гласные у него выходили тягучими и скрипящими. Наверно голос к нему еще не скоро вернется.

- Развяжи хотя бы руки. Я пальцев не чувствую. П-прошу. П-прости меня. Пожалуйста. Я не хотел. Слышишь я н-не хотел. – он захлебнулся слезами и стал скулить.

- Все. Заткнись. – я достала пистолет. – Ты мне все таки объясни. Зачем, - я сделала долгую театральную паузу после этого слова - ты на меня напал?

Алекс как будто меня не слышал, он продолжал всхлипывать и корчиться.

- Я прошу тебя, у меня же сын.

Я вытянула руку и направила пистолет на него. Всхлипывания прекратились.

- Повторяю вопрос. С чего ты, гнида, решил, что можешь на меня напасть?  

  - Я не знаю… я- я… просто устал... Нет я болен. А ты так на нее похожа. Это помутнение. сумасшествие просто. Она из могилы встала.

Алекс поведал мне довольно увлекательную историю. Его жена мать мелкого была заядлой наркоманкой. И даже подсадила на какой то наркотик ребенка пока тот был маленький. и во время одного из домашних скандалов Алекс ударил ее. Толкнул в спину, а она упала, налетела головой на железный угол табуретки. И он решил не вызывать скорую. Решил, что так будет лучше. Отсидел не долго за неумышленное и вышел. Забрал сына. А я просто попалась под руку. Так вот вышло. Он меня испугался

- У тебя в паспорте два штампа.

- Что? – заикаясь переспросил Алекс.

- Два штампа о браке. И ни одного о разводе. Что случилось с первой?

Алекс уныло потупился в пол.

- А хочешь я тебе расскажу как все было?  - он поднял глаза, но теперь в них не было ни страха, ни трепета. Только гнев, который не мог никуда деться. -  Так вот. Ты Алекс, как там тебя… псих недоношенный – всегда ненавидел людей вокруг. Особенно мать. Ведь она шлюхой была? Или бросила тебя в детстве?

- Сама ты шлюха..

- А значит все таки шлюха – я улыбалась. Когда ты владеешь чьей то смертью, то решить какова жизнь человека это раз плюнуть. – И ты начал ненавидеть всех женщин, хоть отдаленна напоминающих ее. Женился раз. Она как то не так посмотрела. Убил. Может в окно выбросил. Сказал сама кинулась. Женился два – опять убил. Только отмазаться легко не смог. А ребенок… это так. Он тоже свою мать ненавидит.

Алекс поник, по лицу опять катились слезы. Он разгрыз себе губы в кровь и стал хриплым голосом причитать.

- Ни хрена ты не знаешь. Ни хрена. Слышишь, сука, ни хрена ты обо мне не знаешь.

Мне честно говоря плевать знаю или нет. Когда смерть человека твоя то жизнь становиться такой как ты скажешь. Ты спокоен, уверен, тебе не нужен ответ, так как решение уже принято и оно в твою пользу. Я встала с пола и потянулась за клейкой лентой.

- Где мой сын – завыл Алекс- Где мой ребенок? – его опять затрусило и он стал заливаться слезами.
- Слышь ты, фраер. Ты даже по имени его не разу не назвал.
- Сережа. Сережа. - всхлипывая простонал Алекс. Я заклеила ему рот.
- Нет у тебя больше сына. – На меня глядели два обезумевших глаза. Он заметался в своих цепях и завыл, как загнанный зверек. Я выпрямилась и выходя уже из комнаты сказал

- Не ори. Голос пропадет. Забыл? – и улыбнувшись своей лучшей солнечной улыбкой закрыла дверь.