Ρα*

*- лат. «Солнце»

 Глава 8 

Подарок

Я одевала джинсы. Почти шесть. Пистолет засунула за пояс и он своим холодом напоминал о своем наличии. Сейчас приедет Оксана и мы с ней уйдем. Макс с Димой сидели за барной стойкой и играли в шашки - черными и белыми бумажками на маленькой импровизированной доске.

- Значит так. Сейчас приедут продукты. Вы остаетесь дома. А мне нужно уехать. Я вас закрою. Выходов из этой квартиры других нет. Только в окно если умеете летать. Только шевельнетесь убью всех. И мне ничего за это не будет.

Парни делали вид, что не отвлекаются от игры, как и я, не отвлекаюсь от сборов перед уходом. Но они меня слышали. И клянусь, готовы были повторить каждое мое слово. Спины их напряглись, а глаза усердней уперлись в стол, обрели рассеянный взгляд.

В звонок кто-то прозвонил.

- Все, продукты оставлю в коридоре – шепнула я с улыбкой и переложила кольт в дамскую сумочку. Подошла Диме, обняла его со спины, он не дернулся, но всем телом напрягся как будто бы по нему ползла змея.  Подошла к Максу и собиралась поцеловать его в щеку. но он повернулся и поцеловал меня в ответ. Звонок не терпеливо зачирикал.  Мне пора уходить. Я оттолкнула Макса и вышла из кухни.

 За дверью нагруженная четырьмя пакетами стояла Оксана.

- Ну сколько можно тебя ждать? - начала она бурчать  с порога.-  У меня же руки отвалятся – перечитала она и вталкивала пакеты в дверной проем. 

- Не бурчи. – Оксана запнулась на пол слове. – Нам надо кое-куда съездить. Продукты оставь. Мои домовые с ними разберутся.

Я почувствовала как Оксану будто ударило током, ей захотелось возмутиться, чего это я командую. Но проблема была в том, что я всегда командовала. Потому, что я дочь, я наследница. А она никто. Содержанка.

Сидя в машине я нашла дом указанный в паспорте Алекса и сказала Оксане ехать туда. Подъезд находился в старой девятиэтажке а квартира на первом этаже, я сказала Оксане идти со мной, но молчать, ничему не удивляться, и со всем соглашаться. Ее глаза округлились, а руки начали подрагивать, но другого выбора не было, и мы вдвоем побрели в подъезд.

Дверь квартиры была оббита старым дерматином и воняла жуками. Я позвонила в звонок и услышала быстрые шаги за дверью.  Свет в глазке пропал, но никто не открывал. Я достала из кармана паспорт Алекса на странице с фото и развернула перед гласком. Замок в двери щелкнул и на пороге окзался пацанчик в школьной форме с подбитым глазом и весь в слезах.

- От куда у вас это? - Сказал он, не открывая до конца дверь.

- Ты Сережа? – мальчишка кивнул и продолжал изучать нас пытаясь вычеслить в чем подвох. – У тебя есть еще родственники, кроме отца?– отрицательные кивок. – А мать где?

- Здохла, давно уже. – он вытер слезы и я стала проглядывать в его детском лице знакомый волчий оскал, который частенько видела в зеркале. Нет он не был злом в чистом виде, но внутри он был так же пуст и бессенрдечен ко всем, и в то же время его слезы показывали остатки человечного, живого. Привязанность, то что делало его  человеком. А значит он все же жив. Скорее жив чем мертв. 

- Мы из социальной службы. Разреши войти, нам нужно серьезно погоаорить.

Мальчишка нехотя пропустил нас в квартиру. Приказал разуться при входе и одеть тапочки. Мы сидели за кухонным столом, пока он пытался проявить гостеприимность и поставить чайник. Оксана по профессиональной привычки проводила пальцем по столу и нюхала собранную пыль.

- Так откуда у вас его паспорт?

- Сережа, можна тебя так называть? – моя речь зазвучала томительно сахарно, но мальчик купился и спокойно кивнул. - Сережа, сядь пожалуйста. И слушай внимательно. Твой отец умер.

Минуты молчания напомнили кухню. Тишина текла из ушей и растекалась черным ватным волокном вокруг. В этой тишене только чайник гнапоминал о том, что время еще идет. Часы тикали. Чайник урчал, а по лицу мальчишки бежали горячие слезы. Рядом со мной, сидела Оксана и умоляющим взглядом просила разрешить ей обнять мальчика. Я кивнула и она двумя руками собрала тощие тело с табуретки и притянула к себе на колено. Мольчишка не сопротивлялся, а только уткнулся ей в плече, и в этот момент тишину разорвало и он разразился громкими рыданиями.

После третей залитой в ребенка рюмки валерьянки слезы стихли и я могла продолжать.

- Сережа, твой отец умер. Его больше нет. – Оксана умоляла меня взглядом не произносить больше эту фразу, но я продолжала. – Соц служба определила тебя в новую семью. Знакомься, теперь у тебя есть мама. Ее зовут Оксана.

Мальчишка опять зарыдал, а лицо Оксаны искало пристанище между вырожением безумного негодования и искренней радости. Ведь я дарю ей сына, пускай теперь сами с отцом разбираются. Теперь эта их жизнь. У них новый ребенок. А я покидаю плоскоть социальных утех. Дочки матери не мой удел.

К половине двенадцатого мальчишка наконецто собрал вещи которые хочет забрать и мы покинули квартиру. Теперь я села за руль, а Оксана с ребенком сзади. Когда мы доехали до моего дома малыш уже спал. Я вышла из машины и Оксана выпрыгнула следом, оббежала вокруг и обняла меня.

- Спасибо Спасибо…Спасибо…- она замолчала и отстранилась от меня. - Я не хочу ничего знать.

Лицо ее было красным, слезы подступали к глазам.

- Все, успокойся. Оксана, слышишь. Оксана, внимательно меня слушай. Мальчику нужны новые документы. А тебе с отцом пора зарегестрировать брак. Ребенка оформишь как своего рожденного в гражданском с моим отцом. Поняла?- Оксана кивнула три раза. – Все и больше твои услуги мне не понадобяться. Не приходи ко мне больше, поняла? А теперь садись в машину и уезжай. – Оксана открыла рот, что-то спросить, но быстро сориентировалась по моему лицу, что решение однозначное и апелляции не подлежит. Она кивнула, еще раз обняла меня и села в машину.