Ρα*

* - лат. «Солнце»

Глава 2
Счастливый случай

Последний его шаг перед тем как схватить меня был такой шумный и нелепый, что я разозлилась. "Какого черта?" - промелькнуло в мыслях - "Без боя я не сдамся, давай хоть поиграем".
Я присела, рука пролетела над моей головой и сжалась в воздухе. Пока мужик в недоумении начал делать еще один шаг, я уже выдвинула ногу для подножки. Он рухнул на колени. Я вскочила обхватила его шею сзади и потащила к парапету. Мужик тряс в воздухе руками пытался дотянуться до меня или хотя бы ослабить захват, беспомощно глотал воздух и падал в забытье. А я слушала как в панике клокочет его сердце. Оно было в моих руках, во мне.
Этот захват я использовала не впервые и даже не во второй раз. Года три назад у меня появилась знакомая. До этого я не видела таких как я. Пустых. Бездушных. Агрессивных. Мы познакомились в больнице. Стали вместе напиваться. А после одной из попоек решили подраться. Открыть свой мини бойцовский клуб. В первый вечер она разбила мне губы в дребезги, а я рассекла ей бровь. После этого мы стали сестрами по крови. Мы дрались пару раз в неделю до первой крови. А когда мне не хотелось проигрывать, и не хотелось крови, я делала этот захват и слушала как ее птичье сердце трепещет в пережатых сонных артериях, когда она начинала бледнеть я едва-едва ослабляла хватку и глядя в ее покрытые мелкой красной паутиной глаза спрашивала : "Ну что сдаешься?" Если она хрипела "Да" - я отпускала ее и схватка считалась завершенной. Если же нет. Я не отпускала шею до того момента пока она не растворялась без сознания в моих руках. Это не считалось завершением битвы, а было лишь передышкой перед вторым раундом. Но не возможна забыть ощущение, когда только что живое, бьющиеся тело увядает в твоих руках.
Мужик хрипел и продолжал брыкаться. Один кроссовок слетел и лежал в метре от его ног. Шапка сползла на бок, брюки уже были все напрочь измазаны мокрой пылью прибитой дождем. Я смотрела в его глаза. Карие, покрыты сетью тонкой паутины. Угловатые черты лица. Не стар, не молод. Прям как мой отец. Глаза умоляюще глядели на мое каменное лицо. Еще два раза дернув меня за локоть, руки начали слабеть, его лицо бледнело и наполнялось ужасом. Из глаз потекли слезы. Сердце – бездушный мотор, начало затихать и биться все реже и реже. По моим рукам прошел жар. Как будто бы его сила уходит ко мне. Чокнутый я горец, черт побери.
Я ослабила хватку. Мужик судорожно захлопал ртом хватая капли воздуха.
- Ну что сдаешься? – он не ответил.- я так и знала.. – сказала я и зажала тиски.
Обмякшее тело рухнуло на асфальт. Я села рядом на парапет. И что мне теперь, блин, делать? Пойти домой и все забыть? Нет, милый. Когда ты сюда шел, я уже решила, что это будет битва на смерть. Раз ты не умер, то твоя жизнь принадлежит мне.
Я подошла к телу и стала обыскивать карманы. Нашла ни так уж много пару десяток скомканных как мусор, фонарик, раскладной нож, презерватив и паспорт.
Диво - дивное. Ну на кой черт надо брать с собой паспорт. И тут на меня снизошло озарение, в стиле Будды. Что все не случайно. И случайности не случайны. И что он попал в маю паутину это не случайно. Это его и мой рок. Мы должны умереть. И не можем сделать это друг без друга. Смешно, очень смешно.
Нападавшего звали Алекс. Он был годом младше моего отца. Женат дважды оба раза вдовец. Прописан был в моем микрорайоне, только я не знала где находиться такая улица. В паспорте был вписан ребенок - мальчик. На данный момент ему двенадцать лет. Только подумать, сколько про человека может сказать паспорт.
Никогда не предавала значение этому документу. Наверно от того, что в семнадцать впервые подделала его и смогла сбежать из страны, а потом благополучно вернуться. И с того момента как я прошла паспортный контроль в аэропорту, паспорт из документа свидетельствовавшего твоем существование превратился в простую бумагу которую можно изменить, перепечатать, переписать, исковеркать и спрятать или сжечь. Это уже не кусочек тебя, а так "бумажка" которая может быть – а может и не быть.
Я на вскидку считала время которое осталась до пробуждения моего пленника. Но его дыхание не было слышно. Я села на колени, склонила ухо ко рту своей жертвы. Дыхание было, но очень тихим и хриплым. Значит еще, как минимум, минут сорок в запасе есть. Он оказался слабее, чем я думала. До моего дома идти минут десять с таким грузом пятнадцать. Потом система охраны. Потом мой этаж.
Мои размышление прервали голоса. Впервые за весь вечер я вспомнила, что не одна на планете. Что в такое время по этой дороге ходят собачники, а я сижу над телом едва дышащего человека с прорисовывающимися гематомами на шее. В метрах тридцати от нас, как раз под фонарем, к которому я считала прыжки, приближалось две тени. Они громко смеялись. Точнее один громко смеялся, а второй, что-то орал на пол улицы. Меня из света им не видно. Я еще успею оттащить тело. Я подскочила, схватила жертву под руки и дернула в сторону парапета. Тут я опешила. Черт побери, я не думала, что он будет таким тяжелым! К тому же, мышцы рук после тисков жутко ныли и сопротивлялись любым командам из мозга. Я опустила руки, тело глухим шлепком упало на асфальт. Я села на парапет и начала придумывать, что делать. Если уйду они увидят его, подойдут, поймут что не пьяный от него алкоголем не несет. Помогут. И это уже не мой трофей. Если останусь, начнут задавать вопросы. Придется отвечать. А три трупа за один вечер это как то многовато.
Пока мои мысли текли своим чередом, рука автоматически опустилась во внутренний карман куртки и достала флягу. Я открутила пробку. Мои ноздри обдало пряным запахом коньяка. Я сделала глоток. Еще один. Я знаю что делать.
Я подошла к лежащему на асфальте телу и выливала на него остаток из фляги. Она была на две трети пуста и коньяка была не много. Но едкий запах моментально разлетелся в воздухе. А тело лежавшее на земле запахло как после свежей попойки.
Я знала этот запах - алкоголя с табаком, лучше чем какой либо. Когда я поняла, что умру и терять нечего, я начала проводить дни так, как будто бы они были последними. Каждую ночь я умирала, а утром возрождалась из пепла - сигарет и блевотной пены.
Голоса приближались. Смех начал затихать. А голос, громко митингующий пошлые частушки, не умолкал. Пока я обдумывала план своих дальнейших действий, парочка давно уже прошла под фонарем и я смогла рассмотреть, что это два парня где-то моего возраста. Может чуть старше. Шли они покачиваясь, а значит – "навеселе". В руках горели два красных уголька сигарет. Еще десть секунд и они поравняются со мной.
Один был с широкими скулами, его украшала нахальная улыбка - приятно проведенного вечера, это был тот, который пел частушки. Поравнявшись с кроссовкам моего пленника он повернулся в мою сторону, улыбнулся во весь оскал и тоном победителя спросил : "Что, красивая? Проблемы?"
Второй стоял в метре от него и пытался скрыться от моего взгляда за телом громоздкого друга. Он оглядывался по сторонам, мялся и топтался на месте. Я знала, что с ним. Он, в отличии от товарища, почуял неладное. Поэтому и перестал смеяться еще проходя под фонарем.
- Да проблемы… - я говорила мятно - кошачьим голосом. В такие минуты я превращалась в огромную мурлычущую кошку, которая знает как зацапать свой кусок мяса. – Да проблемы… Вот, милый перебрал… Шел… Шел… И упал. Он тяжелый. Не могу дотащить. Вот и сижу над ним. Не поможете?
Нахал расплылся в улыбке.
- Ну конечно. Только с тебя пиво. – Оглянулся на побледневшего товарища, и добавил – Два.
- Не вопрос, – муркнула я и соскочила с парапета.
Они водрузили себе на плечи мой трофей и потащили в направлении, которое я указала. Я забрала спавший кроссовок. Проверила место преступления на наличие улик. И так как таких не обнаружилось, последовала за своими грузчиками.
«Нахала» звали Дима. Я видела, что для него очень важно чувствовать себя главным, поэтому всю дорогу говорила о том как мы беспомощны. Мы – это, в смысле, женщины. И что без мужского крепкого плеча нам никак.
У меня было много "плеч". И мужских, и женских. Иногда даже по несколько за раз.
Мы брели по улице, Дима громка смеялся и продолжал напевать пошлые частушки, и в перебоях травить байки как он как-то раз, и даже не раз, тоже в хлам напился. Асфальт блестел под ногами и опят начинал моросить дождь. Мы ускорили шаг. Идти оставалась всего-то ничего. Пересечь лужайка перед домом и пройти пункт охраны. Охранник уже наверняка спит, он всегда там спит. Но видеокамеры работают круглосуточно. Это на всякий случай.
Когда я ушла из дома не первый раз, отец не мог найти себе места. Я уехала автостопом в другой город, и неделю провела в казино, напиваясь и трахаясь, с кем не попади. Меня от туда не выгоняли, даже когда я пьяная спала в кресле у стилизованного камина. Меня считали ВИП клиентом потому что я в первый день потратила в нем денег больше, чем каждый из посетителей за неделю. Когда он меня нашел, и привез домой, я неделю не выходила из своей комнаты. После этого он купил мне эту квартиру. Что бы я ушла. Отец устал от меня. К тому же он был влюблен в мою няньку, которую нанял после смерти матери. Но претворялся, будто ничего не происходит, пока я жила там.
Квартира - шикарный подарок ребенку, от которого хочешь избавиться. Холодильник мне затаривает Оксана - она же мая бывшая нянька, а теперь папина любовница. Хотя по официальной версии все еще его «дом работница». Вот извращенцы. Она завозит продукты каждую субботу. Только те, которые я внесу в список. Каждую субботу она получает от меня новый список и на следующий неделе, привозит продукты по списку. Так происходит со дня моего переезда сюда.
Они похожи. Мой отец и Оксана. Они оба отличаются от всех людей завидной последовательностью и постоянством. И благодаря последовательности отца я стала обладателем двух этажной квартиры на последнем этаже в районе, который по всем меркам считался элитным.
Мы уже добрели до бровки, перед газонам. Я знала где начинается площадь, которую захватывает камера. Я попросила грузчиков притормозить, а сама пошла вперед. Камера висела с внешней стороны окна на решетке. Я зашла в подъезд, бесшумно прикрыла дверь заглянуло в окошко к охраннику. Он спокойно дремал скрестив руки на животе. Тихо вылезти на подоконник было трудно с внутренней стороны он был уставлен вазонами которые передвигались с жутки скрежетом. Я открыла окно, сняла куртку, просунула ее сквозь прутья решетки и быстро накинула ее на камеру. Когда устанавливали видео систему наблюдения. Я напоила монтажника и он вкратце меня проинструктировал, как обезопаситься от любопытных глаз. Камера работает на детекторе движения, а значит если накрыть ее чем то на экране будет эффект отсутствия движения. А то что запись идет – подумают, что систему заклинило.
Я махнула рукой парням, которые уже успели повесить тело на парапет и усесться рядом на перекур. Они нехотя потушили сигареты, взвалили свою ношу на плечи и потащили. У двери, когда они зашли в подъезд, я шикнула и указала в сторону лифта. Сняла куртку и сползла с подоконника.
Мы зашли в лифт. Дверь закрылась. Худощавый парень, который все это время молчал с недоверием пялился на меня. Я чувствовала этот взгляд и наконец-то решила посмотреть в ответ. Парень поперхнулся и выдавил:
- Я Ма… - звук из его глотки пошел хрипло писклявый как скрип из двери и он закашлялся. – гм… гм… я Макс. Максим. – это прозвучала уже уверенней и громче но ужас в глазах только усилился.
- Молодец… - шикнула я и отвернулась.