Ρα*

* - лат. «Солнце»

Глава 1
Смерть

Я давно хотела умереть. Точнее всегда. Мне все же кажется, что всегда. Склонность к саморазрушению - это фишка моего поколения. Я всегда знала, что не доживу до тридцатника. Вот и сейчас, бредя по парковой аллее, меня посещает эта мысль.
Мокрый асфальт блестит под одинокими фонарями, и я глядя в бездонные лужи думаю: «Ну когда?». Ну когда же кто ни будь спихнет меня с этого шара под названием земля? Хотя, может вернуться назад? Я впервые задумалась об этом в пять или еще раньше. Я смотрела на пионы в саду где меня выгуливали. Они осыпались и на черной земле была россыпь красных лепестков. А что если б можно было начать с начала с тем, что я знаю сейчас. Для этого точно нужно умереть здесь. Пионы так тоже делают - умирают, что б начать сначала следующей весной.
Я знаю, что в такое время суток лучше не ходить по аллеям, что везде таятся тени. А я иду, опустив голову, и думаю, о том, как много еще предстоит профильтровать этому еще не разложившемуся телу. Скорей бы…
Нога наскочила в темноте на бордюр. Пальцы хрустнули. Я не помню что такое боль. Последний раз, когда мне было больно, мне было лет девять. Я еще тогда потеряла сознание от болевого шока. Это было в тот день, когда мама разбилась. А потом боль исчезла. Навсегда.
Смерть бежала за мной и иногда догоняла. Когда я попала в больницу мне было пятнадцать лет или около того. Я училась в десятом классе. Это была ангина. Меня не могли вылечить несколько недель. Я была в бреду от температуры. Помню, как перед глазами раскрывалось пластилиновое одеяло, как в мультиках, превращалось в дверь, а из нее выходили люди в белых халатах. Потом меня куда то везли. А потом я проснулась в больнице. Мне ничего не сказали, но с вирусами мой организм не боролся. Я лежала под капельницей и думала что умру. Но нет, современная медицина творит чудеса.
Мне казалось что мой организм подгнивал еще с рождения и безвременная кончина была лишь вопросом времени. Он только гнил внутри и убивал все с чем только мог соприкоснуться. Все в нутрии и все с наружи. Я катилась в низ и тащила за собой всех кто оказывался рядом.
Сзади послышался шорох. Я продолжала идти плавным прогулочным шагам. Вот он – час расплаты. Мне не нужно было оглядываться, что бы понять, кто за мной идет. Кроме дефектов мой организм при рождении получил и уникальные преимущества. Я была из рода тех, кого мой преподаватель по музыки называл «абсолютниками». У меня был абсолютный слух и учеба в музыкальной школе его только укрепила. Он говорил, что я гениальна и смогла бы стать отличным музыкантом. Но я бросила весь этот бред поглощенная мыслями о том что завтра может не настать. Не хотелось последние часы своей жизни провести в классе музыки. И я ушла.
Он был в метрах десяти. Шел чуть быстрее меня. На сантиметров десять выше чем я. Судя по чавканью, в мокрых кроссовках. До ближайшего фонаря оставалось метров сорок. Я знала что бежать нет смысла. Судя по шагу, ноги у него явно длиннее моих, и он догонит в два-три максимум четыре прыжка.
Я когда то бегала в школе. Выиграла забег раенного масштаба. На короткие дистанции. Когда я бежала дольше четырех сотен метров с моим сердцем начинало происходить что то странное - оно начинало биться не впопад и как то более ощутимо сжиматься. Потом врачи придумали этому очередной диагноз, лечили, не вылечили и сказали, что после всего я легко отделалась и это нормально.
До моего дома оставалось гораздо больше, чем четыреста метров и даже если б я попыталась убежать я бы вероятно умерла, где то по дороге от остановки сердца. Или добежала бы и спаслась. Эта вероятность 50 на 50 меня тормозила. Мне не очень то хотелось жить. И человек шедший сзади был гарантией моей смерти.
Шаг еще чуть быстрее. Я иду в своем темпе. Я считаю шаги - сколько ему до меня осталось. И продумываю, как он будет действовать. Куда нанесет первый удар.
Мне было двенадцать когда случился первый приступ агрессии. Мой одноклассник схватил книгу с моей парты и хотел было убежать… а это я помню как в тумане. В голове бил гул тысячи молотков. В жизни я никогда не слышала как бьют тысячи молотков одновременно но в голове могла себе это очень живо представить. Руки мои стали каменные. Кровь в жилах дошла до температуры кипения. Он не успел сделать и шагу от меня как я уже скрутила его руку и повалила на пол. Я била его головой об пол пока меня не оттащили. Он перевелся из нашей школы как только его выписали из больницы. У него было сотрясение мозга проломлена кость в скуле. Сломан нос. И запястье руки за которую я схватилась. Директор долго беседовал с моим родителем но меня не отчислили, хотя все равно я ушла из той школы, но это уже другая история. После этого отец велел мне ходит на фехтование и в зал. Помню конец этого разговора. Он говорил что "считает нужным…", "что это для меня же…", я говорила что "не против…", а в конце он обнял меня и сказал так ласково-ласково : "И не бросайся больше на людей. Пожалуйста."
Я считала шаги еще три и он схватит меня за плечо. А точнее за шею. Он ближе к левой стороне. Значит хватать будет правой. Боевые искусства в течении пяти лет не прошли мимо. Я помнила все. Еще вдох. Еще выдох. Еще шаг. Еще шаг. Пантера готовиться к прыжку. Прыжок.